«Молись, дочка, и мы встретимся!»

Как только маленькая Евдокия выполнила материнский наказ, произошло чудо!..

Это было в 1943 году летом. Моя мать работала в шахте в Домбаровском районе Оренбургской области. Ей было тридцать пять лет, а мне — семь. Время было военное, голодное. За тяжелую и опасную работу платили талонами. Их должны были отоваривать, но — мало ли что были должны… На шахте пятьсот человек. Рабочие и их семьи стали пухнуть с голоду. От голодной смерти стали самовольно, без документов, уходить с шахты. И моя мать решила покинуть шахту и уехать в деревню. Без документов…

Был июль месяц. Идем мы с мамой полем. Остановились. Мама села на траву, а меня поставила перед собой и говорит:

— Дочка, меня, наверное, посадят в тюрьму, потому что у меня нет документов, а тебя определят в детдом. А ты молись, чтобы мы встретились. Молись так: «Господи…», — а что она сказала дальше, я забыла.

Мать сказала:

— Если будешь молиться, то Господь нас соединит.

И предупредила:

— При людях не молись, а так, чтобы никто не видел!

Так всё и случилось. На суде мама предъявила все неотоваренные талоны, и ей дали малый срок, всего лишь пять месяцев. По отбытии срока мама стала искать меня по детским домам.

В детдоме я сильно и много плакала, так что воспитатели не знали, что со мной делать, и водили к директору. Но и директор не могла меня утешить в разлуке с мамой.

Я никогда не забывала наказ матери молиться о том, чтобы нам встретиться. О Боге я никогда не слышала раньше от мамы, мы никогда не молились, и поэтому молитва моя была неумелая.

Но я верила маме и считала, что встреча наша — и скорая встреча! — зависит только от того, как скоро я помолюсь. Стоит мне только помолиться, и сразу мы встретимся. В этом я настолько была уверена, что успокоилась и лишь искала возможности, чтобы втайне от всех помолиться. И вот она, казалось, предстала.

Буду молиться в тихий час! — обрадовалась я находке и с нетерпением ждала тихого часа.

 Наконец — тихий час. Укрылась я простыней с головой и стала класть крестное знамение. Мама учила, что креститься надо правильно, но у меня не получался правильный крест: мешала простыня, падала на меня. Я опечалилась, что ничего не получается. Оставалось ждать другого случая. И он настал — через год…

Окончился учебный год, мы перешли во второй класс. На каникулы нас отправили отдыхать в летний лагерь к озеру (это было в Бугуруслане).

В июле, когда цвела липа, а стручки акации стали коричневыми, нас повели в лес собирать липовый цвет и стручки акации — как объяснили, для раненых солдат. Каждый ребенок должен был собрать по 5 килограммов цветков липы и по 2 килограмма стручков. Одели нас в одинаковые ситцевые салатовые майки с вышитой белыми нитками надписью «Дошк», построили попарно.

Вдруг я понимаю, что в лесу смогу исполнить наказ матери и помолиться. Во что бы то ни стало нельзя упустить этот случай, потому что больше такой возможности уже не будет.

Идем. Дошли до леса, и строй распался.

Мы — три девочки — оказались вместе. Двух других я пропустила вперед, а сама чуть приотстала, потом быстро прошла вправо и стала скорее молиться. Крещусь и говорю: «Господи…», — а что дальше говорить, не знаю, не помню маминых слов! Но хорошо понимаю, что я обращаюсь к Великому и Непостижимому (слова «Бог» у меня не было на языке и в уме), что это очень серьезный момент, и поэтому я не должна молчать, а должна продолжать говорить — хоть что-нибудь. И я сказала: «…чтобы моя мама не умерла, а нашлась». И так повторила трижды, торопясь и волнуясь, чтобы не заметили девочки.

Но девочки хватились меня и уже вернулись, ищут меня, а я тороплюсь им навстречу. В первый раз они ничего  не сказали.

А мне было легко и радостно, начало было положено, и я решила, что так и завтра помолюсь. Почему-то я решила, что надо три дня молиться и всякий раз трижды креститься с одним и тем же прошением. Хотя я помню, что мама просила молиться, но чтобы трижды по три раза — не помню.

На второй день все повторилось, как в первый, только девочки уже подозрительно смотрели на меня.

На третий день все повторилось так же, только я торопилась больше и волновалась сильнее, ведь девочки могли помешать мне исполнить третий и последний раз, и тогда все сорвется. Но, слава Богу, я успела!

Девочки вернулись быстро и спросили: «Куда ты от нас уходишь?» Я ответила: «Да вот я, никуда не ухожу».

Я была вся в радости.

Мы стали выбирать себе деревья, на которых больше цветов, и приступили к сбору. Потом сдали все набранное.

Сигнал строиться. Идем в лагерь на обед.

На душе у меня легко. Я исполнила наказ мамы и, значит, остается только ждать встречи.

И она последовала молниеносно, скорее, чем я ждала.

 И вот как это произошло. Малыши (и я малышка) впереди в строю, старшие позади. Идем. Жарко. Уже скоро лагерь.

А вот и предвестник совершающегося чуда. Навстречу нам бежит мальчик Женя из нашего класса, он сегодня дежурный. Подбегает прямо ко мне, запыхавшийся и весь взволнованный (ну как же — такое известие несет): «Иди, твоя мама нашлась».

А на меня боязнь напала. Первое чувство у меня было не радость и не благодарность Богу — я не умела и не понимала ничего о благодарности. Не могу объяснить, что было: я испугалась Того, Кто услышал меня, и что я услышана Им. Особенно поразило меня, что услышана я после того, как помолилась в последний раз, когда исполнила наказ матери полностью и тут же получила просимое, будто Он ждал третьего раза.

В душе незнакомые чувства: страх перед Тем, Кто наблюдал за мной, изумление, удивление от совершившегося.

В этот момент мне нужно было молчание, чтобы разобраться в произошедшем: целый год мне не давалась встреча, когда я сильно плакала, тосковала, а сегодня вмиг — мама нашлась…

Но передо мной мальчик, он меня известил о подарке Божием и ждет ответа. А я почему-то ответила: «Нет, это не моя мама. Моя мама умерла».

Мальчик был неприятно поражен: не такого ответа он ожидал. Молчит, ни слова не сказал, а потом сорвался с места и был таков.

В строю тихо. А я боюсь: обратно ведь прибежит! Потому что уже начинаю верить, что мама моя нашлась.

Так и есть — опять бежит и прямо ко мне, сердитый: «Иди, твоя мама нашлась!»

Не успела я и рта открыть, моментально меня окружила толпа детей и старшие мальчики приказали: иди, иди, твоя мама нашлась! И я побежала, и мы встретились с мамой, и была радость!..

А воспитательница говорила мне:

— Какая ты счастливая. Тридцать лет здесь работаю, но не было такого, чтобы у кого-то нашлась мама.

 Теперь о том, почему мама так долго не могла меня найти. Моя настоящая фамилия отцовская, но я о ней не слышала, а знала только фамилию матери — и назвалась ею. А мама семь месяцев искала меня по настоящей фамилии.

И вот в моем лагере недоразумение разрешилось — именно в тот момент, когда я исполнила наказ мамы и моя молитва соединилась с ее молитвой. Господь услышал нас и сотворил чудо.

Директор спросила у мамы мою фамилию, а она подумала, что спрашивают ее фамилию — и назвала ее. А директор опять спрашивает: «А как вашу дочку зовут?» И услышав мое имя, директор сама обрадовалась: здесь ваша дочь!

Благодарю Тебя, Господи, за это чудо Твоей милости ко мне, ребенку! Ведь в свое время не поблагодарила Тебя, но всю жизнь помню о том, что Ты скоро услышал детскую мою молитву, и с любовью и слезами думала об этом. Прости меня, Господи, за 68-летнее молчание о Твоем чуде!

Евдокия Михайлова, г. Уфа.

Рис. Г. Дудичева.